О нас Контакты Отчеты ТРК Угрозы Научи хорошему Партнеры

Отчего стонет русский язык

28.11.2018

Министр просвещения РФ посоветовала воспитателям и педагогам чаще заглядывать в словарь

Все чаще в русский язык попадают ненужные, а то и вредные слова. На днях на это обратила внимание министр Ольга Васильева. Она призвала называть вещи своими именами. И, тем самым, избегать слов, искажающих русский язык. Впрочем, разговоры на эту тему ведутся уже много десятилетий. Но лингвистический воз и ныне там.

В начале 60-х годов вышла книга Корнея Чуковского «Живой как жизнь», посвященная развитию русского языка, культуре речи, рассказывающая о «болезнях» слов. С тех пор прошло более полувека, но, кажется, что исследование вышло буквально на днях – столь оно актуально.

«Старозаветные пуристы», как называл радетелей устоев русского языка Чуковский, рьяно отстаивали свое жизненное пространство. В стародавние времена их возмущали слова, которые сегодня кажутся совсем безобидными – например, вкус. Мол, оно у французов ко всему пригодно: к пище, платью, стихам, музыке, наукам и даже любви. Так зачем же нам с богатством нашего языка гоняться за бедностью их языка?»

На слово научный тоже изрядно ополчились: «Старики требовали, чтобы вместо научный говорили только ученый: ученая книга, ученый трактат. Слово научный казалось им недопустимой вульгарностью». Отвергались и такие привычные ныне слова, как факт, результат, солидарность, бестолочь, неразбериха, беспорядок, неряшество.

Спустя много лет пришел черед возмущаться самому Чуковскому. Это касалось, к примеру, слова «обратно» со значением «опять». Но постепенно писатель привык к этой форме и «уже ничуть не удивился, когда услыхал, как одна достопочтенная женщина сообщает другой: «А Маша-то обратно родила».

Не прошел незамеченным приход слова «волнительно». Чуковский слышал, как некая красавица в ложе театра игриво говорила двум своим кавалерам, немолодым офицерам: «Вот вы волнительный, а вы, извините, совсем не волнительный». Писатель приводит и другие примеры вторжения новых слов. Однако… «Всякий раз я приходил к убеждению, что протестовать против этих для меня уродливых слов бесполезно».

Чуковский, как и многие, считал, что главной бедой русского языка было и оставалось тяготение к иностранным словам. Однако признавал, что многие пришельцы принесли неоценимую пользу.

«И да будет благословен Ломоносов, благодаря которому иностранная перпендикула сделалась маятником, из абриса стал чертеж, из оксигениума – кислород, из гидрогениума – водород, солюция превратилась в раствор, а бергверк превратился в рудник».

Подобная «смена гражданства» слов шла и в дальнейшем. Так происходит и в наши дни. Мы давно привыкли к таким словам, как брифинг, вердикт, габариты, дайджест, дебаты, джинсы. И дегенерат – чужак, от латинского degeneratus; интервью (interview) – родом из Англии; брудершафт (Brüderschaft) – «подарок» немцев: диван – из Турции (divan); нюанс – французского (nuance) происхождения. Да и слово лингвист (linguiste) – не родное – латинское. С этими и с великим множеством других слов мы подружились, они стали родными.

Обжились в русском языке и другие «новички» – бестселлер, риэлтор, кемпинг, фрилансер, логин, дисплей, провайдер, хакер. Однако вполне можно можно обойтись без таких, к примеру заимствований, как клининг (уборка), дауншифтинг (сознательный отказ от карьеры), коворкинг (совместная работа), ресепшн (приемная), промоушен (продвижение продаж). С души воротит от всех этих менеджеров, супевайзеров, менеджментов, брэндингов, мерчендайзеров. Есть еще и гиммик. Не подумайте дурного – сие обозначает необычные рекламные материалы, акции, оригинальный внешний вид товара.

Русский язык несказанно красив, изящен, насыщен синонимами, антонимами и прочим добром – зачем же ему эта, по выражению Чуковского, «словесная гангрена»? Это все равно, что чистый, богатый, со вкусом обставленный дом пачкать грязными сапогами, уродовать всяким хламом. Так нет же – насаждение сомнительной иностранщины продолжается с незавидным постоянством.

Радетели чистоты русского языка сидят в глухой обороне уже 200 с лишним лет! Однако иногда они бросаются в отчаянные контратаки.

Так, в 1803 году министр народного просвещения Российской империи, адмирал Александр Шишков издал труд под названием «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка». В нем он пытался доказать обоснованность изгнания из русского языка вредных и ненужных, по его мнению, слов. Шишков, в частности, предлагал заменить «галоши» «мокроступами», «анатомию» – «трупоразъятием», «геометрию» – «землемерием», «бильярд» – «шарокатом», «тротуар» – «топталищем».

Шишков гневался на податливых соотечественников: «Французы выкрасят сукна и дадут цветам их названия: мердуа, бу-де-пари и проч. – Они наделают домашних уборов и назовут их: табуре, шезлонг, кушет и проч. – Они выдумают шарады, логогрифы, акростихи, абракадабры и проч. – Они наденут толстой галстук и скажут: это жабо; возмут в руки суковатую дубину и скажут: это массю д’еркюль. – Они переменят имена своих месяцов; изобретут декады, гильотины, и проч. и проч. – Как? и все это должно потрясать язык наш?»

Понять негодование министра можно – в ту пору русский язык обитал на родине, словно бедная приживалка, который было боязно-то и голос подать. Дворяне и прочие состоятельные господа говорили по-французски лучше, чем по-русски. Читали французские же книги, не ведая, что есть русские. Старая графиня Анна Федотовна Томская из пушкинской «Пиковой дамы» просила внука прислать ей новый роман, «где бы герой не давил ни отца, ни матери и где бы не было утопленных тел. Я ужасно боюсь утопленников!» «Таких романов нынче нет, – отвечает внук. – Не хотите ли разве русских?» Графиня несказанно удивляется: «А разве есть русские романы?.. Пришли, батюшка, пожалуйста, пришли!»

Инженеры, кондитеры, гастрономы, гувернантки выписывались исключительно из Франции, реже – из Англии. И потому приток иностранных слов стал уже походить на бурный поток.

В 1812 году «Русский вестник» писал: «Мы в войне с французами, и, несмотря на то, про­ходя некоторые московские улицы, оборачива­ясь во все стороны, невольно подумаешь, что живешь в Париже, а не в Москве! Вот что произ­водят чудные, бесполезные и смешные фран­цузские вывески в древней столице русского царства».

Пушкин ругал себя: «…Что уж и так мой бедный слог / Пестреть гораздо б меньше мог / Иноплеменными словами, / Хоть и заглядывал я встарь / В Академический словарь». Писателя же Карамзина ругали критики – за то, что он «употребляет французских слов очень много. В десяти русских верно есть одно французское…»

Любопытный факт. Когда армия Наполеона приближалась к Москве, Карамзин покидал город. По дороге ему встретился литератор Сергей Глинка, слывший горячим патриотом: «Куда же это вы удаляетесь? – закричал он. – Ведь вот они приближаются, друзья-то ваши! Или наконец вы сознаетесь, что они людоеды, и бежите от своих возлюбленных? Ну, с Богом! Добрый путь вам! Карамзин прижался в уголок своей коляски и, раскланиваясь с Глинкою, спешил удалиться…»

Остается добавить, что в своих нововведениях Шишков не преуспел. Напротив, он стал предметом шуток, иронических реплик. Вот одна из них: «Хорошилище идет по гульбищу из позорища на ристалище».

Борьба «против низкопоклонства перед Западом» развернулась в конце 40-х годов в СССР. В рамках этой кампании началась «присвоение» всех важных открытий выходцам из России.

Выпускались плакаты – великие русские ученые, демократы, писатели, композиторы. Иностранные слова заменялись русскими – голкиперов стали называть вратарями, шоферов – водителями, аплодисменты – рукоплесканиями. Папиросы «Норд» переименовали в «Север», французские булки - в городские. Кампания была шумной, яростной, но – безрезультатной. Все иностранные слова, на время попрятавшись от репрессий, постепенно возвращались в повседневную жизнь.

Пытались бороться с иностранными заимствованиями и депутаты Государственной думы. 2013 год был отмечен всплеском лингвистической активности (однако оказавшейся в итоге бесплодной) лидера ЛДПР Владимира Жириновского. Он пытался инициировать выпуск словаря со списком иностранных слов, запрещенных к употреблению.

Спустя год в нижнюю палату российского парламента был внесен законопроект, запрещающий неоправданное использование иностранных слов в русском языке и карающий штрафами журналистов и официальных лиц за подобные нарушения. Законодатели – и снова это были либеральные демократы – были уверены, что, в частности, слово «бутик» может заменить русский аналог «лавка», «перфоманс» – «представление», «сингл» – «песня». И так далее. К этой идее отнеслись с вниманием, однако вскоре она была забыта.

В 2016 году председатель исполкома Ассоциации учителей литературы и русского языка, член Совета по русскому языку при президенте РФ Роман Дощинский предложил создать лингвистическую полицию. Для этого он предлагал пересмотреть закон «О государственном языке Российской Федерации» и дополнить параграфами, регулирующими ответственность за его нарушение.

Могу представить, как по городам и весям России будут расхаживать полицейские-лингвисты, вооруженные не только дубинками и пистолетами, но и дипломом о высшем филологическом образовании. Они станут неусыпно следить за немедленным уничтожением документов, вывесок, афиш, публикаций с «басурманским» акцентом и назначением штрафов. Глядишь, пришел бы конец всем этим пиццериям, макдоналдсам, тратториям и факториям. И зажили бы мы богато и счастливо с чайными, трактирами, пирожковыми, столовыми…

А если серьезно? Так ли плохо состояние нынешнего русского языка? Настолько ли он истерзан, тесним словами-иностранцами? Известный лингвист, доктор филологических наук Максим Кронгауз считает, что все тревоги на сей счет сильно преувеличены.

По его мнению, идет естественный процесс, ставший следствием огромных внешних изменений в стране – политических, экономических, технологических: «Язык становится иным, чтобы обслуживать наши потребности. Это можно обсуждать, об этом можно спорить, но ужасаться и возмущаться, на мой взгляд, неконструктивно.

Если бы не многочисленные заимствования, мы бы просто не справились с ситуацией: то есть не могли говорить о том, что происходит, не понимали бы друг друга. Борьба с заимствованиями и так идет внутри самого языка. Чужое слово либо исчезает, либо осваивается и перестает восприниматься как иностранное. Можно привести массу примеров, когда оно «обрусело». Различных заимствований в русском языке огромное количество, и ничего страшного в этом нет. Сейчас русский язык тоже активно использует свои ресурсы на освоение новых слов, на их «одомашнивание».

Может, и так. Но все же тревога не оставляет – неудержимое и главное необоснованное заимствование чужих слов – это явный перебор. Но тех, кто этим увлекается – бездумно или намерено – вразумлять бесполезно. Значит, приходится уповать на будущее, когда вырастет другое поколение. Но будут ли его представители бережны к словам, способны ли будут сохранить сокровища русской речи, оградить ее от чужого и чуждого влияния?

Уместно вспомнить высказывание Чуковского: «Дивишься драгоценности нашего языка: что ни звук, то и подарок; все зернисто, крупно, как сам жемчуг, и право, иное названье еще драгоценнее самой вещи».

Сказано сильно, но убедить эти слова могут лишь человека эрудированного, знакомого с отечественной литературой, умеющего оценить красоту слога, точность метафоры. Этот вкус и надо воспитывать с младых ногтей: с детского сада, школы. А это в состоянии сделать лишь умные, начитанные наставники, способные привить молодому поколению любовь и уважение к русскому языку.

Ольга Васильева призвала воспитателей и преподавателей «говорить хорошим русским красивым языком». Только последуют ли они этому, безусловно, важному и нужному призыву министра просвещения? Точнее, сумеют ли сделать?

Валерий Бурт

http://www.stoletie.ru/obschestvo/otchego_stonet_russkij_jazyk_994.htm


Остановим
дистант!
Получать
рассылку
Фотогалерея Видеогалерея